Коллег моих прекрасные черты

Обратите внимание, какую пшеницу выращивали наши земляки на своих колхозных полях в прошлом веке! Стеной стоит у нас за плечами. Наши внуки не знают таких понятий, как пшеница, рожь, жатва, не видели они полей, засеянных этими культурами. Экзотика для них и многие домашние животные. Они не знают слов из песен: «Расступись ты, рожь, высокая…» или «Стеной стоит пшеница золотая…», а значит, отмирает весомый пласт великой культуры.

Но не будем о грустном, вернемся к фотографии. Она была сделана в ходе поездки с Иваном Васильевичем Лесаевым в Новошинский и Сонинский колхозы. Он – зав. сельхозотделом «Приокской правды», я – практикантка. С нами животновод Маша Мохова и местный агроном. Снимок на память, а перед этим был мастер-класс опытного коллеги по теме, как собирать на местах нужную фактуру для написания материалов самых популярных в районке жанров – репортажей, расширенных корреспонденций, зарисовок. Об очерках речь не шла – для их написания много чего надо и главное – время. У районных газетчиков оно всегда в дефиците. Газета, как печка, поглощает тысячи и тысячи строчек, добываемых порой нелегко. Это не про них: «Трое суток шагать … ради нескольких строчек в газете», это про журналистов центральных изданий.

Но и у нас была романтика. Ее питало знакомство с новыми местами, с новыми людьми. Мы были не только сборщиками жизненных фактов, но и впечатлений, эмоций от увиденного и услышанного. Делились этим с читателями. Иван Васильевич умел это делать. По образованию агроном, он привозил из очередной командировки не только исчерпывающую информацию по заданной ему теме, но и оперативно, доходчиво, без каких-либо преувеличений излагал ее на бумаге и вовремя сдавал материал в секретариат.

А еще был поэтом. Много стихотворных строчек он посвятил своим коллегам, но и за пределами редакции знали о его талантах. Сколько он выполнил заказов на стихи по случаю чьих-то юбилеев и других торжеств! Бывало, досконально выспросит у заказчика о человеке и ходит задумчивый по коридору, а потом из-под его пера появляется посвященный тому маленький шедевр, искрящий юмором и наполненный добротой. Кстати, убеждена, хорошими журналистами становятся люди, обладающие юмором, склонные к самоиронии.

Но вернусь к снимку. Он был сделан в 1970‑м. Хорошо сохранился, потому что выполнен был мастером. Кто не знал тогда фотокорреспондента Константина Моськина? Его фото украшали каждый номер газеты. Умел и композицию выбрать, и сюжет подсмотреть, а если это портрет, то хорошо улавливал суть человека. Бывало, «колдует» в фотолаборатории допоздна, а утром вот оно – то, что надо. Четкие, говорящие, если можно так выразиться, снимки, хорошая иллюстрация к тексту.

Некоторая медлительность у нашего Кости была, и ему не раз попадало из-за этого за других. Вот и в этой командировке мы припозднились, не отметились в редакции к концу рабочего дня, а на утренней летучке Сергей Алексеевич Карнаев, бывший тогда редактором, с напускной ворчливостью и веселыми искорками в глазах спросил: «Что вы там, в Сонине, так долго делали? Наверное, Косте ноги переставлять помогали? Наш колосс ведь не поторопится…»

Костя был внешне рослым, улыбчивым и общительным человеком. Не обижался на такие намеки. А главное, никогда не подводил своих коллег. Жаль, что прожил недолго и жизнь его закончилась трагически. Но это уже совсем другая история.

А задержались тогда из-за меня. Выбрала себе тему молодежного досуга. Заведующая Сонинским сельским клубом собрала молодых сельчан только ближе к вечеру. Сетовала, что не берегут они клубное имущество, особенно грампластинки. Вот и прочитал редактор на той летучке строчки из моего опуса, который я утром уже положила на стол машинистке: «Не нравится пластинка – в щель ее половую». Тишина, а потом общий хохот. В чем дело? Но потом дошло и до меня, и я тоже рассмеялась. А урок был понятен: не спеши сдавать материал «на машинку», прочитай его еще раз повнимательнее.

Сергею Алексеевичу Карнаеву я многим обязана. Однажды он поручил своим сотрудникам помогать двум дев­чонкам из Позднякова – мне и моей подруге Татьяне Шмелевой – в разработке тем для наших публикаций в газете. После того, как появилась первая, подписанная двумя фамилиями. Так мы и впредь делали. А Иван Васильевич Лесаев и еще один сотрудник районки – Владимир Новиков (очень был талантливый, кстати) попутно заглядывали в Поздняково и советовали, подсказывали, рассказывали. Мы им были благодарны. А потом свои материалы представили на творческий конкурс в университет, успешно его преодолели и получили право сдавать вступительные экзамены. А еще у нас были на руках характеристики-рекомендации от редактора «Приокской правды».

Жаль, что не удалось поработать под его началом. Осенью 1975 года он принял меня в коллектив, уж уходя на заслуженный отдых. Его место занял Петр Петрович Мигунов, бывший до этого первым секретарем РК ВЛКСМ. Демократичный, хороший человек, хоть и не газетчик, но нужную линию работы редакции держал. Не помню, часто ли заходил Сергей Алексеевич Карнаев в ту пору в редакцию. Но когда П. П. Мигунова сменил в должности Иван Васильевич Орлов, навещал нас частенько. Наверное, сказывалось тесное их общение и ранее, ведь наш новый редактор возглавлял до того городской Совет народных депутатов. Вместе сиживали на бюро РК КПСС, обсуждали насущные районные проблемы, кадровые вопросы. Словом, им было о чем поговорить, в том числе и в плане передачи опыта одного другому. Объединяло их и чувство юмора, которым оба обладали. Не помню из чьих уст мы услышали вот эту историю. Как-то на заседании бюро РК КПСС от одного из его членов С. А. Карнаев услышал рекомендацию показывать человека во весь рост, т. е. как можно полнее раскрывать сущность героев газетных публикаций. На это редактор привстал, опустил свою ладонь до уровня причинного места и посоветовал: «А Вы вот хоть досюда человека научитесь видеть. О понимании его молчу». Видимо, были у него причины так резко отреагировать на выпад товарища по партии. Прямой был человек, но и справедливый. Таким его знали в должности редактора мои коллеги И. В. Лесаев, А. И. Бакулин, Е. П. Синжанская.

Когда я была практиканткой, Елена Павловна в коллективе отсутствовала, преподавала где-то чуть ли не в Воркуте – уехала по семейным обстоятельствам. Через некоторое время вернулась и сменила в должности ответственного секретаря Марину Бугаец. В общей сложности она отдала газете более 40 лет, оказывая огромное влияние и на нас, своих коллег, а значит, и на газету.

Еще раз убеждаюсь, чем дольше человека знаешь, тем труднее о нем писать. Слишком многое вместе с Еленой Павловной было пережито, и тот мифический пуд соли, конечно, был съеден. Попробую набросать только штрихи к ее многогранной личности. Глубоко знает и любит литературу. Разговаривать на эти темы с ней одно удовольствие. Из любимых авторов – Александр Блок. Однажды я приобрела великолепно иллюстрированное юбилейное издание о нем, показала. Увидела, как заблестели у нее глаза, как она встрепенулась. Тогда ей книгу уступила.

Елена Павловна умеет ценить человека по его достоинству. Помню ее всегда очень уважительное отношение к корректору газеты Валентине Васильевне Грачевой – за внимательность и высокую грамотность. Вот уж кто был прочным заслоном от ошибок в газете! Именно ее она вспомнила, уже ушедшую на заслуженный отдых, когда однажды произошел вопиющий случай. Кто-то из авторов упомянул в своем материале картину Шишкина «Утро в сосновом бору», ошибочно назвав ее «Три медведя». Все знали истинное название картины, и никто не увидел ошибки, не почуял беды. Не передать, что с нами было, когда развернули свежий номер газеты. Думали, нас замучают звонками, но, как ни странно, никто не позвонил.

Но представьте ее состояние, как редактора. Ответственность – вот что самое тяжелое в этой должности. И что бы ни случилось, она всегда брала ее на себя. А сколько раз ей приходилось защищать точку зрения кого-то из журналистов в РК КПСС! Она никогда не сдавала своих, как говорится, без боя. Но и внутри коллектива никого по головке не гладила. Помню, назначая меня ответ­ственным секретарем, откровенно призналась, что делает это без особого желания. «Мне жалко твоего пера», – сказала, намекая, что в новом качестве я буду мало писать в газету.

Сама она писала мастерски, проявляя при подготовке материала все свои личностные качества. И такой еще штрих – о журналистской этике. Никогда не была замечена в пору всеобщего дефицита в походах за спецпайками. Да и никто из нас, ее коллег, не пользовался служебным положением, не приобрел полезных связей. Но если дело касалось проблем редакции, звонила всем, кому только можно, и ей всегда приходили на помощь, потому что уважали. Она действительно пользовалась очень большим уважением и читателей, и руководителей разного уровня за свой талант руководителя и журналиста. Конечно, время в чем-то людей меняет, но не в главном.

Справа наша Риммуля – секретарь-машинистка Римма Васильевна Казнина. Треск ее машинки слышался издалека. Скорость, с которой она печатала, поражала. А главное, успевала понять смысл написанного, оценить мастерство автора. И если то, что положили на стол, ей нравилось, она шла и поздравляла человека с успехом. Не ошибалась в оценке никогда, а похвала ее была для нас как бальзам, большой стимул. А еще Риммуля была кассиром, и был у нее «черный» список должников, ведь жили от зарплаты до зар­платы. На снимке рядом с ней Татьяна Дмитриевна Батанина. Потом ее сменила Евгения Ивановна Колчина, и каждая в свое время пользовалась большим уважением в коллективе. Не помню такого случая, чтобы ревизоры, а они наведывались к нам довольно часто, выявили бы какие-то упущения, нарушения в их работе. Обе проявили себя профессионалами. Кстати, Татьяна Дмитриевна сейчас живет в Лыскове, сотрудничала с местной прессой, и когда общалась с тамошними газетчиками, рассказывала разные забавные истории из жизни навашинских журналистов. А их было немало.